К Дню Морфлота старый мореман и «акула пера» Сергей Калашников окунулся в приятные воспоминания о службе. Что-что, а уж рассказывать он умеет…
Камбузные каверзы.
За время службы на Краснознаменном Тихоокеанском флоте со мной происходили разные истории – смешные, забавные и даже непечатные. О жизни военных моряков писатели рассказали до последней минутки, до «ниточки», я же ограничусь темой, к которой авторы редко обращаются: приём пищи личным составом.
Как известно, война – войной, а обед по расписанию, и здесь немеренное поле деятельности для аферистов и расхитителей. Начал я службу в хабаровской учебке, продолжил во Владивостоке, в гвардейской бригаде ракетных катеров, а уволен в запас был из Петропавловска-Камчатского. И везде нас, матросов-срочников, кормили по-разному, что не является военной тайной.
В застойные времена, в частях, где я служил, особо застоя не заметил и дедовщины не ощутил. Просто старослужащие учили молодых бойцов стойко переносить тяготы и лишения службы.
Неприятные ощущения остались от пищеблока хабаровской учебки. После многочасовых строевых занятий, маршбросков и занятий в учебных классах мы готовы были съесть кого и что угодно, даже ту бурду, на которую не согласились бы и поросята.
После хабаровских «гостинцев» владивостокский матросский паёк казался почти ресторанным по качеству и разнообразию. Ещё бы, ведь Владивосток – столица тихоокеанского флота, и там всё высшее командование. К тому же, в отличии от хабаровской учебки, где в пищеблоке хозяйничали толстые гражданские тётки, во Владивостоке личный состав кормили матросы-срочники, специально обученные повара-профессионалы. Достаточно сказать, что офицерам в Хабаровске готовили по отдельному меню, даже столы накрывали в отдельном зале. Во Владике офицерам и мичманам накрывали столы в общем зале, бок о бок с личным составом. Поэтому и служебные отношения между командирами и подчинёнными были более демократичными.
Во время выходов в море, каждому матросу выдавали дополнительный паёк – борташ. Были ребята, которые скопив из борташей плитки шоколада, баночки сгущёнки или паштета, собирали посылки и отправляли на родину. Понятно, что матросы не голодали. Молочную лапшу, кашу, кофе, какао готовили на сладкой сгущёнке. Чаем нас баловали только на ужин и всегда с выпечкой. А традиционный флотский компот из сухофруктов был на обед. В праздничные дни компот заменяли стаканом сока.
Из-за усиленного режима в хабаровской учебке приходилось туго, там кормили личный состав в две очереди. Во Владике – в три, на Камчатке столовая справлялась в одну смену, но там почти не было свежего хлеба из-за перегрузки единственного на весь Петропавловск-Камчатский хлебозавода. Солдат и матросов в тех краях было больше, чем гражданских. Мы быстро
привыкли к сухарям, уступая свежий хлеб горожанам. Сухари были из белого, серого, ржаного хлеба и даже из батонов с маком, плюшек и ватрушек.
Продукты на Камчатку доставлялись морским путём, своих продуктов там производят мало, в основном – рыбу и оленину. Поэтому военнослужащих на Камчатке упорно пичкали концентратами, крупяными и макаронными изделиями, и я до сих пор их на дух не переношу.
Помнится такой курьёзный случай. Наше подразделение строем топало на завтрак, и вдруг, сбивая друг друга с ног, все оказались на пятых точках. С вечера прошёл дождь со снегом, ночью подморозило, а к утру – припорошило. Мы, дружно вспомнив детство, разогнавшись, пролетели по ледянке мимо пищеблока и остановились только у пирса. А когда вскарабкались к столовой, то оказалось, что за ночь её так запечатало снегом, что не было видно ни окон, ни дверей, ни крыши. Только «гусак» с кабелем торчал посреди снежной равнины. А в пищеблоке находился суточный камбузный наряд, и неизвестно, что там с ними было. Пришлось откапывать входные двери, с крыши две плиты перекрытия срочно сорвали краном для доступа воздуха. Вот такой получился завтрак.
Сергей КАЛАШНИКОВ
