Рассказ-быль
На Красной площади военный парад в честь Победы. Отставной генерал даёт интервью:
– Сейчас другое поколение, молодёжь увлечена интернетом, и вряд ли юноша из таких поведёт солдат в бой. А мы в 17-ть командовали полками!
Генерал замечает, как белобрысый мальчишка отдаёт честь проходящим мимо воинам. Этот юнец с таким чувством исполняет: «Вставай страна огромная»…- что у ветерана мурашки по телу пробегают. Нет, не переведётся русский дух!
Июнь 41-го. Молодая семья снимает квартиру в Верхнеуральске. Мужу некогда обзаводиться своим жильём – он политрук, воюет то на Монгольской, то на Финской. Но уже родились Сашенька в 36-м и Витеньке 20 дней от роду.
Страшная весть пришла в их дом. Объявили войну! На церковной площади толпится народ, провожают на фронт. Новобранцы, стоя в кузовах полуторок, отправлялись на железнодорожный вокзал в Магнитогорск. На площади громко плачут женщины. Прасковья Вишнякова остаётся с двумя мальчуганами, впереди – неизвестность… Сильная женщина, хоть и молода, но жизнь-то её помотала. Надеясь на родительскую помощь, она уезжает в деревню. Там живёт в плохонькой избёнке с сарайчиком из плетня, в котором остались каменные жернова.
Поступила на работу в колхоз. Оставив грудного Витюшку с бабушкой, уезжает на двухнедельные курсы трактористок. По окончании курсов трудилась на уборке урожая. Приедет ночью, покормит малыша грудью – у него рвота – молоко перегорело. По настоянию матери у начальства просила работу поближе к дому, чтобы чаще кормить дитя. Поставили её в кузницу молотобойцем. Старик-кузнец берёт клещами раскалённую болванку, а женщина бьёт с размаху по ней молотом.
Пока мать на работе, пятилетний Саша тоже на заработках: соседи приносят оставшееся в сусеках зерно, а он мелет на жерновах. Вечером хвастается: «Мам, а я стакан муки заработал – обметал камешки и сгрёб остатки!» Радости у всех!..
Приходилось Прасковье работать и за мужика и за бабу. Сеяли, пололи, косили, убирали урожай, ухаживали за колхозными животными, сдавали для фронта шерсть, молоко, мясо, яйца, вязали носки, варежки. Во время сенокоса трём женщинам давалось задание: за световой день уложить в стога 11 тонн сена. Клавдия Сысуева уж больно хорошо умела укладывать, чтобы оно не сгнило под дождём. Прасковья, молодая сильная, большущими пластами ловко подавала душистое сено на верх. В зимнюю пору тех, кому было с кем оставить детей, отправляли на заготовку строевого леса в Юрюзань. Коротким зимним днём каждой нужно было напилить шесть кубов строевой сосны, уложить в кладку и убрать сучья. «Снега тогда были большие, идёшь, ухнешься – и увязнешь по горло! Придёшь вечером на квартиру вся мокрёхонькая, добрая хозяйка обсушит, обогреет, а иная не позволит ничего. Так и идёшь на работу на следующий день в мёрзлом обмундировании. Но ничего, Бог и силы, и здоровья давал, некогда было хворать», – вспоминает она.
Своему хозяйству время уделялось только ночью. Скошенное сено в стогах лежало до зимы. Вот она и наступила. Своей скотине дать нечего. С вечера решила привезти воз сена на быке. Утро стояло морозное, тихое. Запрягла быка, посадила помощника – шестилетнего Сашу на сани, поехали. В поле началась позёмка, а дальше, как черти взбесились, пурга, ничего не видно. Бык упрямо шёл, пока была дорога. Свернув к стогу, встал, как вкопанный, не сдвинешь с места. Расчистила дорогу до стога, довела его до сена. А стог – весь задутый, еле откопала. Начала накладывать сено в сани, Санька старается утоптать его, как мужичок! Неожиданно завыли волки на разные голоса, казалось они где-то рядом! Мальчонка заревел, запричитал: «Мамка, я боюсь, они сейчас нас всех съедят!» А она спокойно в ответ: «Не плачь, сынок, они нас не тронут, у нас же вилы!» Сколько мужества у этой женщины! Прочитала «живые помощи». Вой стих. Воз хороший получился, а дорогу-то опять замело. Опять расчищать! Благополучно возвратились затемно.
Шел четвёртый год войны. Хоть и запрещали, но люди верили в Бога. Как не верить при таком всемирном горе, только выключки и получали с фронта. Поревут совместно, да и опять в бригады с песнями работать едут. К счастью, по многочисленным просьбам женщин, приехал в деревню священник – детей крестить. Крещение подходило уже к концу. «Что ж Витенька-то мой не крещёным останется, ведь три года уже ему. Подождите, батюшка, немножко», – упрашивала Прасковья. А он в ответ: «А где же младенец?» Мать: «С братишкой на тележке уехали за дровами в лес!».
Всем досталось в то лихолетье! Никого война не пощадила – ни малого, ни старого, ни на фронте, ни в тылу.
Екатерина ШАТАЛОВА
